Роман «Мой муж Одиссей Лаэртид» написан двумя соавторами, работающими под общим псевдонимом Олег Ивик. Это Ольга Колобова и Валерий Иванов.

Прежде чем стать писателем, Ольга сменила множество профессий. Журналист и химик по образованию, она работала переводчиком и манекенщицей, тележурналистом и ныряльщицей за ракушками... Заведовала внешнеэкономическим отделом в коммерческой фирме... Была ассистентом режиссеров Голливуда и BBC, работавших в России... Занималась литературным редактированием журнала «Донская археология», участвовала в работе археологических экспедиций...

Я решила стать писателем, когда мне было пятьдесят с небольшим... Так получилось, что моя жизнь рухнула в одночасье: работа, семья, друзья, материальная обеспеченность, увлечения – все развалилось одновременно, потому что было слишком тесно связано одно с другим. И тогда я поехала на развалины Танаиса – это античный город у нас на Дону. Я там часто бываю – просто посидеть на древних камнях, помечтать, как бы я здесь жила, родись я на две тысячи лет раньше... И вот сижу я на этих тысячелетних фундаментах, курю и думаю, чем можно заняться для удовольствия и денег человеку без определенной профессии, но уже в определенном возрасте. И я поняла, что мне надо писать книги... Совершенно безумная идея для провинциалки предпенсионного возраста, у которой нет никаких связей в литературном мире... В тот день случайно встреченный приятель запечатлел меня за моими размышлениями, и я повесила этот снимок на своем рабочем столе – чтобы не терять решимости.

Потом были два голодных года, когда даже овсянки не всегда удавалось поесть досыта (зато я похудела, помолодела и увлеклась горным туризмом и экстремальным сплавом по горным рекам). Я что-то писала и посылала в издательства. Мне не отвечали. Я звонила – мне говорили: перезвоните через месяц. Через месяц они спрашивали, кто я такая, уверяли, что ничего от меня не получали и просили прислать снова и перезвонить еще через месяц... Это не слишком дешево – звонить из Ростова-на-Дону в Москву; у меня безумные деньги уходили на телефонные переговоры. Кажется, не было в России издательства, откуда бы меня не выгнали. Впрочем, все это описано в «Мартине Идене» – я имею в виду ту часть романа, где герой еще сидит голодным и непризнанным. Вторая половина этого романа, к сожалению, с моей судьбой еще не соотносится.

От моей прежней жизни у меня остался друг (просто товарищ, не любовник), который тоже не вполне представлял, чем ему заниматься в этом мире. Он подрабатывал в археологических экспедициях, увлекался древней и средневековой историей и был невероятно начитан. Когда я решила написать книгу по древней истории для детей, я предложила ему работать вдвоем (кстати, эта книга – первое, что мы написали, – до сих пор не издана, хотя и вошла в шорт-лист премии Крапивина).

Мы придумали общий псевдоним. Я – Ольга, он – Олегович (Ольга и Олег – формы одного и того же скандинавского имени). Поэтому наш объединенный автор должен был стать Олегом. Ну а Ивик образован из первых букв наших фамилий: ИВанов И Колобова. Античный поэт Ивик вполне вписывался в круг наших интересов, и мы решили, что он на нас не обидится. С тех пор мы с Валерием стали работать под псевдонимом Олег Ивик. Большинство книг, подписанных этим именем, созданы совместно. А если и нет, то второй участник тандема всегда хоть немного участвует в качестве советчика и редактора.

...Потом закончилась и овсянка. Это действительно было, как в романе. Вечером я перерыла все карманы и сумки, наскребла двадцать рублей (занимать было уже невозможно) и размышляла, что мне купить – пачку овсянки или пачку сигарет. Я легла спать, не приняв решения. А утром мне позвонили из АСТ-Астрель и сказали, что хотят заключить со мной договор на детскую повесть «Тимка – Повелитель драконов и Черный Хакер». Они мне предложили чудовищно маленькую сумму и заплатили ее нескоро. Но это была первая победа, и я под нее заняла какие-то деньги. И примерно тогда же я заключила первый договор с издательством Текст – замечательным издательством, с которым с огромным удовольствием сотрудничаю и по сей день.

Из заочного общения с главным редактором Текста, Валерием Исааковичем Генкиным, и родилась идея книги «Мой муж Одиссей Лаэртид». В нашей «Истории Загробного мира», которую Генкин редактировал, мы упомянули Одиссея (Данте встретил его в восьмом круге Ада) и вскользь обозвали проходимцем. Валерий Исаакович удивился столь нелестной оценке знаменитого героя, которого Гомер зовет «богоравным». И тогда мы решили обосновать свое отношение к Лаэртиду, увлеклись и собрали на него целое досье.

Собственно, что Одиссей – подонок, я знала и раньше: достаточно того, что он в первый же день своего возвращения повесил двенадцать рабынь, живших в его доме. Единственной их виной было то, что они спали с женихами Пенелопы. Казнь совершилась без суда и следствия и даже без ведома самой Пенелопы – лишь на основании слов старой няньки Евриклеи... Среди повешенных были и совсем молоденькие девочки, родившиеся в доме. Вешать их помогал сын Одиссея, Телемах. Когда-то, в детстве, он наверняка играл с этими девочками, потом они служили ему: накрывали стол, стелили постель, старались угодить...

«Одиссею» читали, наверное, все... Ну хотя бы в пересказе Н. Куна. История этой казни, соответственно, известна всем. Но восторженные эпитеты, которыми награждает своего героя Гомер, заставляют людей как-то не обращать внимания на такого рода информацию, вытеснять ее из сознания... Если собрать воедино все преступления Лаэртида, все совершенные им казни, подлые убийства, лжесвидетельства – волосы дыбом встают. Это же чудовище! Но на протяжении почти трех тысяч лет не только Гомер, но и люди последующих эпох упорно продолжают считать его замечательным героем, походя списывая его несовершенства на суровость того времени...

История Одиссея лишний раз показывает, как средства массовой информации (а древнегреческие певцы-аэды и были первыми европейскими СМИ) могут любому факту придать любую окраску, любого подлеца объявить святым (и наоборот). И мы задумали свой роман, как роман о правде и лжи, а если точнее, то о множественности правд, о множественности взглядов на вещи. Это попытка заставить читателя отказаться от культурных стереотипов, сформированных далекими предками и заложенных с детства.

Ну а еще это роман о любви и ее крахе. Писать о самом Одиссее было бы неинтересно – он подлец, но подлец скучный. В его образе нет развития. Он всегда одинаков – алчный, подлый, жестокий – таков он с самого начала. Он какой-то плоский, неживой... Совсем иной видится Пенелопа. Ведь она это чудовище любила и двадцать лет ждала, была верна ему, несмотря на множество молодых претендентов на ее руку. Как могло такое случиться? Ведь она не могла не знать (мир не без добрых людей), что он год гостил у Цирцеи, а потом семь лет жил у Калипсо, которая родила ему сыновей... Что должна была чувствовать любящая женщина, когда заезжие мореходы передавали ей такие новости? Как она переносила воздержание, когда ее дом был наполнен юношами, жаждавшими ее тела? Почему она вообще пустила их в свой дом? А ведь пустила, и приказала рабам пригонять для них коз и свиней, и спускалась к ним в пришественную залу, и принимала от них подарки... Но при этом так и не отдалась ни одному из них... Почему?

Мне кажется, что Пенелопа у Гомера – это очень сложный и неоднозначный образ. И про нее мне было очень интересно писать – хотя бы для того, чтобы попытаться понять ее... А еще мне было интересно попытаться написать эротический роман из жизни женщины, которой вот уже двадцать лет не касался мужчина. Не знаю, удалось ли это нам с Валерием. Мне кажется, что наш роман в достаточной мере пронизан эросом, хотя в нем почти нет постельных сцен.

Сейчас мы хотим написать роман об Агриппине, матери Нерона. Мне эта женщина интересна, помимо всего прочего, одной маленькой деталью ее биографии. Будучи в ссылке, она зарабатывала себе на жизнь тем, что ныряла за губками. Поскольку я в свое время зарабатывала на жизнь, ныряя за рапанами, мне кажется, мы с Агриппиной поймем друг друга. Теперь осталось найти издательство, которое захочет это напечатать.